Подготовка полета Ю.А. Гагарина в космос: взгляд на реальные события тех лет из XXI века.

Аннотация

В статье предпринята попытка на основе историографии и всех доступных на сегодняшний день исследователю открытых источников реконструировать ход реальных событий, связанных с историей подготовки первого орбитального полета человека в космос. Авторы постарались указать на ряд фактов подготовки первого полета, к настоящему времени практически исключенных из рассказов об этом событии.

Особое внимание авторы уделили конкретным сведениям, отражающим вклад специалистов Санкт-Петербурга в это выдающееся достижение человеческого гения.

Предпринята попытка дать сведения о появлении рассказов о полете, автором которых является пилот первого космического корабля Ю.А. Гагарин, отслежена последовательность раскрытия содержания переговоров первого космонавта с Землей.

Авторы с использованием ставших им доступными документов, свидетельств постарались уйти от своеобразной мифологизации событий, ставшей часто привычной в публикациях, появившихся за прошедшие пятьдесят шесть лет после полета Ю.А. Гагарина. Это позволило уточнить хронологию некоторых событий, важных для понимания процесса подготовки. Авторы обращают внимание на необходимость учета новых сведений, рассекреченных в последние годы.

Ключевые слова: полет, космос, Ю.А. Гагарин, Белка, космический корабль, «Восток», пресс-конференция, мемуары, ОКБ-1, С.П. Королев, спутник.

Полет Юрия Алексеевича Гагарина на космическом корабле «Восток» стал событием, открывшим эру пилотируемых полетов в космос. Этот полет описывался неоднократно. Правда, при этом в описания невольно вкралось много «напридуманного».

Эти заметки хотелось бы посвятить изъятию «напридуманного» из научного оборота.

Это надо сделать, тем более, что почти за 56 лет, прошедших с того знаменательного дня, много написано и рассказано об этом полете. Появилось много наносного, что-то просто забылось за давностью лет, вместе с тем многое прояснилось, поскольку спали скрепы ограничений, ослабленные какдавностью тех событий, так и иным подходом к вопросам гласности в новой современной России.

Поэтому в настоящее время имеется уникальная возможность реконструировать с достаточной степенью соответствия истине реальный ход событий, связанных с этим полетом.

Прежде чем отправить человека в космический полет необходимо было создать средства выведения на космическую орбиту, космический аппарат для поддержания жизнедеятельности человека в условиях космического полета, обеспечить благополучное возращение на Землю. Наконец, надо было подготовить человека, способного совершить такой полет.

Все эти задачи были успешно решены в нашей стране впервые в мире.

Если говорить об источниках, в которых содержится первичная информация о самом полете, то это, прежде всего, рассказы Юрия Гагарина о нем, становившиеся общественным достоянием по мере их появления в печати.

Первым рассказом стало выступление Юрия Гагарина на пресс-конференции для советских и иностранных журналистов, которая проводилась 15 апреля в Доме Ученых. Материалы ее были опубликованы 16.04.1961 г. во всех массовых газетах, и почти сразу же в ряде сборников материалов о полете. [1,2]

Более популярно изложенный рассказ о полете приведен с достаточными подробностями в книге «Дорога в космос» (См., например, [3,4])

Рассказ Юрия Гагарина о полете на встрече с членами ДОСААФ 05 мая 1961 г. в Центральном аэроклубе им. В.П. Чкалова. (См.[5]). Этот рассказ был опубликован в 1962 году. [6]

29 мая 1961 года на открытом заседании авиационно-спортивной комиссии ФАИ член делегации Центрального аэроклуба им. В. П. Чкалова А. Татьянченко вручил президенту федерации Жаку Аллезу отчет о рекордном полете в космическое пространство летчика-космонавта СССР, Героя Советского Союза Юрия Алексеевича Гагарина, совершенного 12 апреля 1961 года. [7] Доклад, направленный в ФАИ в деле о рекордах; опубликован в нашей открытой печати в 1965 г. при публикации «Дела о рекордах…» [8]

Существенное дополнение к описанию полета приведено в книге «Психология и космос» [9] Наконец, публикации доклада Ю.А. Гагарина, сделанного им на заседании Государственной комиссии 13.04.1961 г. Сначала он был опубликован частично в 1987 г. [10], а затем полностью в виде расшифрованной стенограммы в 1991 году. [11]

История публикации стенограммы переговоров Ю.А. Гагарина при подготовке к старту и во время полета тоже имеет свою хронологию.

Сначала в издании книги Ю.А. Гагарина «Дорога в космос» [4, с. 140 – 144, 147 — 148] — сокращенный вариант. Более полная версия в книгах Н.П. Каманина[12] и П.Р. Поповича. [13] Повторная публикация версии Н.П. Каманина в 1991 г.[14] Полная расшифровка в публикации 1991 г. в издании «Известия ЦК КПСС», М., № 5 (316) в мае 1991 г. [11]; в начале нашего столетия в 2001 г. состоялась публикация стенограммы переговоров, претендующая на самую точную, опубликованная в двух номерах издания «Коммерсантъ-власть», оказалась не удачной, так как авторы публикации не справились с расшифровкой персонажей переговоров. [15] Небольшие дополнения к стенограмме приведены в книге «Радист космической «Зари»», 2007 г. [16]

Все это существенно дополнялось публикацией уже научного плана о подготовке космонавтов, их состоянию во время и после полета. В ней сообщались научные результаты медико-биологических исследований, проведенных во время орбитальных полетов кораблей-спутников «Восток» и «Восток-2». [17] Над книгой работал авторский коллектив: Ю.М. Волынкин (руководитель), В.И. Яздовский, А.М. Генин, П.В. Васильев, А.А. Гюрджиан, Н.Н. Гуровский, Ф.Д. Горбов, А.Д. Серяпин, В.Е. Белай, Р.М. Баевский, Г.В. Алтухов, В.И. Копанев, И.И. Касьян, А.Д. Егоров, М.М. Сильверстов, С.Ф. Симпура, В.Г. Терентьев, Ю.В. Крылов, А.Г. Фомин, А.С. Ушаков, В.А. Дегтярев, А.Г. Волович, В.И. Степанцов, В.И. Мясников.

Для запуска человека в космос потребовалась трехступенчатая ракета. Она получила обозначение 8К72.Испытания этой ракеты-носителя проводились в ходе запусков первых советских ракет к Луне (позже удачные запуски получат обозначения «Луна»), автоматических станций в сторону планеты Венера и при отработке космического корабля «Восток». Всего до полета Ю.А. Гагарина было совершено девятнадцать запусков. Из них удачными были 10. В 1958 году – 3, из них 1 успешный в части работы всех ступеней ракеты; В 1959 году – 5, и них 3 успешных («Луна-1», «Луна-2», «Луна-3»); В 1960 году – 7, из них 3 успешных, 4 аварийных, в т.ч. на этапе работы 1-ой ступени – 2, на этапе работы 3-ей ступени – 2; В 1961 году – 4, из них 3 успешных, 1 — авария на этапе работы 3-ей ступени (аппарат не ушел к планете Венера).

При отработке корабля «Восток» он запускался в двух модификациях: «Восток-1К» и «Восток-3К».

Модификация «1К» имела автономно наводящуюся на Солнце солнечную батарею (система «Луч»), два варианта системы ориентации корабля, при размещении на борту части биологических объектов использовался катапультируемый контейнер, в котором размещались две собаки, систему автоматического подрыва объекта (АПО) в случае его посадки на чужой территории. Пуски таких кораблей производились в 1960 году.

В результате испытаний пришли к решению упростить корабль, избавив его от систем, не требующихся для осуществления полета человека, с целью повышения надежности аппарата и успешного выполнения поставленной задачи.

На кораблях модификации «3К», предназначенной для полета человека, были исключены системы «Луч» и АПО. Вместо катапультируемого контейнера было установлено катапультируемое кресло для размещения в нем пилота, или антропометрического манекена в случае беспилотных пусков. Была выбрана в качестве основной солнечная система ориентации после полета второго корабля-спутника. Корабли, начиная с пятого корабля-спутника, были оснащены системой голосовой связи с Землей.

Корабли «Восток» запускались на орбиту самовозвращения — в случае несрабатывания тормозной двигательной установки, так как она не была задублирована.

С этой целью в ходе отработки корабля апогей орбиты постепенно снижали, чтобы при несрабатывании тормозной установки жизненных запасов, они были рассчитаны на десять суток, хватило для возвращения на Землю за счет естественного торможения объекта в атмосфере. В таблице №1 приведены параметры орбит первых кораблей-спутников.

Таблица №1. Параметры орбит первых кораблей-спутников

В самый последний момент баллистики предложили вариант управления ориентацией корабля в случае аварийной посадки так, чтобы посадка с большей степенью вероятности произошла на территории СССР [18, 19]

Ход отработки кораблей-спутников «Восток» отражен в таблице №2.

Таблица №2. Данные отработки корабля «Восток»

в серии пусков 1960 – 1961 годов

Вместе с тем хотелось бы остановиться на полете второго советского корабля-спутника, так его называли в официальных сообщениях ТАСС.

Дело в том, что его полет отражен в мемуарной литературе наиболее полно. А главное, по его комплектации во многом можно судить о комплектации всех последующих кораблей этой серии.

Причем, по-видимому, комплектация кораблей в пусках 28 июля (корабль погиб при запуске), 19 августа (тот, что в официальных сообщениях называли второй корабль-спутник) и 1 декабря (в официальных сообщениях — третий корабль-спутник) была во многом идентичной.

В основном «начинка» корабля соответствовала той, что размещалась на корабле-спутнике, погибшем на участке выведения при пуске 28 июля. Только пассажиры были новые – Белка и Стрелка, беспородные дворняжки, приготовленные для этого полета.

Естественно для наблюдения за ними в ходе полета на борту корабля-спутника была установлена телевизионная система «Селигер» (научный руководитель—д.т.н. И.Л. Валик, главный конструктор системы П.Ф. Брацлавец), позволявшая передавать изображение собачек на Землю. Изображение передавалось по сто строк в кадре, при частоте 10 кадров в секунду, то есть была меньше, чем в обычном телевидении. Эти параметры системы были тесно связаны с возможностями существовавшей к тому времени радиолинии системы «Трал». И хотя специалисты ВНИИ-380 к этому времени разработали и более совершенную камеру, но передающего канала подходящей «проходимости» все еще не было, он появился значительно позднее. [21]. Дело в том, что использование системы «Трал» для передачи телевизионного изображения было предложено ведущими специалистами ОКБ МЭИ А.Ф. Богомоловым, С.М. Поповым и Ю.И. Лебедевым. Его приняли, поскольку в то время это было наиболее простое с точки зрения технической реализации и обеспечивающее нужную надежность решение проблемы. Поскольку для достижения такого же уровня помехоустойчивости (отношения полезного сигнала к шуму) как в системе «Трал» традиционными методами понадобилась бы установка на борту передатчика мощностью около киловатта, что было нереально из-за большого энергопотребления, массы и габаритов такого устройства. Практически же передача телевизионного сигнала с помощью системы «Трал» стала прообразом дискретного цифрового телевидения, которое все более широко используется в наши дни. Эту систему для передачи телевизионного сигнала назвали «Трал-Т», в нее вошли элементы, разработанные ВНИИТом (ВНИИ Телевидения) и ОКБ МЭИ. Вот почему в большинстве источников, рассказывающих об этом, упоминают только систему в целом, забывая отметить вклад ВНИИТа.

Более того, дают наименование системы передачи телевизионного изображения «Топаз», часто не указывая индекса системы. Но дело в том, что система «Топаз-10» сначала, а потом и «Топаз-25» появились позднее. Например, «Топаз-10» появилась к полету в космос Г.С. Титова, и то в это время она оставалась экспериментальной. И только в полете космонавтов П.Р. Поповича и А.Г. Николаева, а это, напомним, происходило в 1962 году, эта система стала использоваться как «штатная».

Итак, что же входило в систему «Трал-Т», которая обеспечивала передачу телевизионного изображения на Землю? ВНИИТ разработал и поставил для этой системы бортовые телевизионные камеры (их было две), средства бортового освещения и видеоконтрольные устройства, а также наземные устройства регистрации принятого телевизионного изображения на кинопленке. В свою очередь ОКБ МЭИ разработало и поставило бортовое устройство преобразования телевизионного сигнала, поступающего с видеокамеры, в кодовый сигнал «Трала», передатчик, бортовые и наземную антенны, приемник и устройство обратного преобразования принятой информации в видеосигнал. Эту работу от ОКБ МЭИ возглавлял С.М. Попов.

Надо сказать, что во время всех пусков при отработке КК «Восток», выполненных в 1960 году, за исключением первого пуска 15 мая 1960 года, эта аппаратура устанавливалась на всех космических аппаратах этой серии. В первом пуске эту систему не ставили. На всех пусках этой серии, как и на первом — были установлены два комплекта ответчиков «Рубин-Д», система бортовой телеметрии «Трал-П», запоминающее устройство «ЗУ-0». [22]

Более поздняя публикация о разработке системы ТРАЛ-Т приводит данные о разработчиках системы из ОКБ МЭИ: Главный конструктор А.Ф. Богомолов, ведущий конструктор К.А. Победоносцев. Организационное и научно-техническое обеспечение создания этих систем (К.В. — Селигер и ТРАЛ-Т) от ОКБ-1 (разработчика корабля «Восток») осуществляли начальник отдела радиотехнических и фототелевизионных систем Б.В. Никитин и ведущий инженер К.А. Непомнящий. Военно-научное сопровождение (в составе всего командно-измерительного комплекса) в то время осуществлялось группой военных специалистов НИИ-4 Министерства обороны: Ф.Р. Ханцеверовым, В.П. Линдеманом, В.Е. Калашником, В.И. Козаковым, Н.П. Ивановым и другими. Все они принимали участие в подготовке к пуску кораблей «Восток». С мая на полигоне начались испытания и отработка беспилотных модификаций этих кораблей. [23]

Из научной аппаратуры устанавливалась аппаратура, разработанная ГОИ им. С.И. Вавилова Серия приборов ФПК (фильтровой прибор коротковолновый) устанавливалась на ряд космических аппаратов. В 1960 году такая аппаратура (ФПК-2) устанавливалась дважды: 28.07.1960 корабль-спутник не был выведен на орбиту и комплект аппаратуры погиб при аварийном прекращении полета на участке выведения и 19.08.-20.08.1960 года во время суточного полета второго корабля-спутника. Основная группа разработчиков этой аппаратуры состояла из Александра Ивановича Ефремова (разработка схемы прибора, основные конструкторские решения), он же руководил работой всего коллектива, Александра Леонидовича Подмошенского (участие в отработке схемных решений, испытания аппаратуры, в том числе, и при подготовке непосредственно к пуску 28.07.1960 года на космодроме), который был его заместителем в этой работе, Олег Николаевич Ефимов, который тогда был его сотрудником, позднее он перешел работать в ИП АН СССР, конструкторскую часть работы вели Михаил Афанасьевич Иванов и Владимир Николаевич Никифоров. При наладке и испытаниях аппаратуры большую помощь оказали Виктор Степанович Петров, инженер-радиотехник, механик Анатолий Иванович Шацков, Ю.С. Залепукин, М.М. Мазуренко. Большой интерес к данной работе проявлял академик А.А. Лебедев, советами которого постоянно пользовались при разработке аппаратуры, необходимо отметить и участие профессора С.Л. Мандельштама в разработке физической схемы эксперимента, который был инициатором привлечения сотрудников ГОИ им. С.И. Вавилова к этим работам.

На долю этой аппаратуры выпал значительный успех — удалось зафиксировать потоки излучения Солнца в исследуемых спектральных диапазонах во время солнечной вспышки 19 августа 1960 года. Доклад за подписями Ефремова А.И., Подмошенского А.Л., Ефимова О.Н., Лебедева А.А. был опубликован в материалах конгресса КОСПАР в 1962 году в Вашингтоне. Правда, по тогдашней практике, сами они там не были, был представлен только их доклад. [24, 25]

В этом полете на случай нерасчетного движения корабля предусматривалась его ликвидация. Установку собственно «бомбы» пришлось делать самому О.Г. Ивановскому. Операцию проводили в МИКе, из которого удалили всех, кроме двух монтажников и Ивановского. На электрокаре из специального хранилища, где размещались боевые части ракет, уложенную на песок доставили эту самую «бомбу». Военный крановщик и двое монтажников от ОКБ-1 специальным приспособлением подняли её к открытому люку спускаемого аппарата. Перед этим Ивановский залез внутрь, лег на спину в капсулу вместо «собачей» кабины, принял «бомбу» на руки, установил ее в специальные ложементы, подключил и законтрил электрические штепсельные разъемы. Так бомба оказалась на своем месте. [26, с. 110]

В последней по времени публикации мемуаров Б.Е. Чертока названы разработчики электроавтоматики от ОКБ-1 Александр Меликов и Александр Пронин. [27, с. 57] Других участников этой работы, которые собственно и создавали эту систему по требованиям ОКБ-1, можно косвенно установить по составу награжденных от предприятия ЦКБ-137 (оно расположено в Санкт-Петербурге, которое в настоящее время называется НИИ точной механики). По Указу от 17 июня 1961 года сотрудники ЦКБ-137 отмечены высокими наградами: Орденами Ленина – директор Костров Николай Николаевич и начальник отдела Коротков Алексей Андреевич; орденами Трудового Красного Знамени – шесть человек; орденами Знак Почета – восемь человек; медалями – двадцать человек. [28]

Перед установкой кабины с животными в спускаемом аппарате разместили аппаратуру для исследования космических частиц, так называемый фотоэмульсионный блок, разработанный известным физиком Лидией Васильевной Курносовой. [29] Как вспоминает Черток Б.Е., это блок предназначался для анализа состава космических лучей, и разрабатывался под руководством С.Н. Вернова. Устройство этого фотоэмульсионного блока предполагало проявку негативов на орбите, а автономное устройство, командовавшее этими операциями, разрабатывали специалисты, руководимые Б.Е. Чертоком. [27, с.49] Размещался этот блок в почти недоступном месте аппарата, и установка его никогда не планировалась перед стартом. Однако, после указания С.П. Королева: «Подумать, и помочь». Как вспоминал О.Г. Ивановский, установку фотоэмульсионного блока производили прямо в корабль, который уже находился на маковке ракеты-носителя, а «потом в корабль установили и капсулу с собачками, для этого ее поднимали в лифте, а потом с помощью небольшого крана устанавливали в кабину корабля. Это, понятно, было далеко не просто» [30]

Все помнят, что в этом полете совершили суточный полет Белка и Стрелка – первые в мире живые существа, вернувшиеся на Землю.

Но необходимо напомнить, что в ходе этого полета космический полет совершило гораздо больше биологических объектов: от растений, бактерий и до живых существ. При этом часть из них размещалась в катапультируемом контейнере, а часть внутри спускаемого аппарата и все они благополучно вернулись на Землю.

Вот их краткий перечень. В катапультируемом контейнере: собаки — «Белка» и «Стрелка»; 6 белых и 6 черных мышей; насекомые – дрозофилы в 15 колбах; растения: традесканция в 2 колбах; хлорелла в 8 ампулах в жидкой питательной среде в виде суспензий в 4 ампулах на косом агаре; грибковые культуры – актиномицеты – 14 ампул; семена кукурузы, пшеницы разных сортов, гороха, лука и нигеллы (чернавки). Кроме того в контейнере были помещены: небольшие участки кожи человека и кролика в 2-х ампулах; раковые клетки Хелла в 6-ти ампулах, микробы: кишечная палочка «КК-12» в 11-ти ампулах, кишечная палочка «В» в 6-ти ампулах, кишечная палочка типа «аэрогенес» в 4-х ампулах, палочка масляно-кислого брожения в 2-х ампулах, стафилококки в 2-х ампулах, дезоксинулиновая кислота в 6-ти ампулах, бактериофаг «Т-2» в 3-х ампулах и бактериофаг «13-21» в 3-х ампулах.

В спускаемом аппарате вне катапультируемого контейнера для изучения влияния радиации и условий космического полета были помещены: 13 белых лабораторных; 15 черных мышей; две белых крысы. [31]

Почти забытая история о донорах-испытателях, поделившихся своей кожей для экспериментов по оценке влияния условий космического полета на образцы. Образцы брались для этого старта и, по-видимому, для стартов 28 июля (совершенно точно) и 01 декабря (предположительно) 1960 года. Всего доноров было трое: С.Н. Новиков и научные сотрудники М.М. Кирпичников и Н.И. Рыбаков.

Поскольку Сергей Николаевич Новиков был по возрасту самым старшим, то больше известно о нем. Он был коммунистом с первых лет революции, бывшим фонарщиком из Рузы. По-видимому, впоследствии получил медицинское образование, поскольку С.Н. Новиков в то время руководил научным архивом Академии медицинских наук СССР. [32]

У испытуемых в операционной Института хирургии им. А.В. Вишневского врачи осторожно срезали с плеча или бедра доноров маленькие лоскуты кожи… Снятую ткань помещали во флаконы со специальной питательной средой, соединенной с сывороткой крови донора по методу Н.Г. Арцимовича. Затем ее срочно доставляли в аэропорт, оттуда самолетом – на космодром. После посадки спускаемого аппарата (уже 22 августа 1960 года), кожу быстро привезли в Москву в институт. После тщательного исследования снова «пересадили» донорам на свежие раны. При этом сравнивалось «поведение» контрольных образцов и побывавших в космосе, для этого наблюдали за процессом заживления ран. Всего в ходе этих экспериментов, только у С.Н. Новикова было взято 98 квадратных сантиметров живой кожи. Медицинскую часть эксперимента обеспечивали Яздовский Владимир Иванович, Майский Иван Николаевич и Жуков-Вережников Николай Николаевич. [33]

Судя по датам из записей в истории болезни № 830, начатой 28.04.1960 г., образцы кожи брались для запусков 28.07.1960 и 19.08.1960. Вот эти записи, сделанные врачом Долгиновой: «16 июля 1960 года. Под местной анестезией по А.А. Вишневскому у С.Н. Новикова с левого бедра взято три кусочка кожи толщиной 0,3 миллиметра. Положена повязка с пенициллином. Состояние удовлетворительное. 25 июля. С задней поверхности левого бедра под местной анестезией взяты три кусочка кожи. 12 августа. С наружной поверхности правого бедра взяты два кожных лоскута. 22 августа. Операция пересадки взятых аутолоскутов на правое бедро… После гемостаза под местной анестезией на эти места пересажены опытный (из космоса) – и контрольный лоскут. 27 октября. Следов пересаженных лоскутов не имеется». [33]

Барометрическое давление внутри корабля поддерживалось близким к давлению на уровне моря при концентрации кислорода в пределах 20 – 25 % и углекислого газа менее 1%, а температура воздуха в пределах 15 – 25 градусов Цельсия при относительной влажности 30 – 70 %. Кроме того, производилась очистка воздуха от вредных примесей и выделений животных.

В кабине второго советского космического корабля наряду с другими биологическими объектами находилась культура маслянокислых бактерий. Размножаясь на среде с сахарами при отсутствии свободного кислорода, анаэробные бактерии вызывают брожение сахаров с образованием газообразных продуктов — углекислого газа и водорода. Это приводит к увеличению давления до 5 атм и более.

В условиях космического полета взятые бактерии размножались, и увеличение давления в культуре регистрировалось наземными станциями. Для этого применялась биологическая телеметрия. Н.Н. Жуков-Вережников и сотрудники использовали систему биоэлементов AMH-l Этот аппарат представляет собой металлический резервуар, состоящий из двух камер. В одну из них, посевную (объемом в 1 кубический см), вносится культура бактерии. Во вторую, культуральную (объемом в 10 кубических см) помещается питательная среда. Камеры разделены поперечной стеклянной стенкой. В посевной камере сверху, а в культуральной снизу вместо перегородок находятся гибкие мембраны. Во время действия аппарата автоматически замыкалась электроцепь, срабатывало реле ударного устройства, разбивавшего стеклянную стенку, и споры бактерий попадали в питательную среду. Два биоэлемента находились в специальном термостате, в котором поддерживалась температура около 37°С, а в двух других биоэлементах температура была такая же, как и в кабине корабля (17-20°). Образовавшиеся в результате, жизнедеятельности бактерий газы прогибали мембраны, и это вызывало замыкание электрической цепи. Наземная информация улавливала сигналы о том, что сработало ударное устройство, затем — о включении термостата и, наконец, о повышении давления в культуральной камере. [34]

Любопытно, что этот эксперимент замышлялся, по-видимому, для отработки более масштабного эксперимента по изучению длительного воздействия условий космического полета, в том числе и при межпланетных перелетах. Об этом шла речь в статье одного из авторов этого эксперимента Н.Н. Жукова-Вережникова «Космическая микробиология», опубликованной в газете «Московская правда» в сентябре 1961 года. [35]

Судьба космических путешественниц сложилась по-разному. О Белке сообщалось немного. А вот Стрелка собрала массу публикаций о себе. Буквально накануне старта Юрия Гагарина состоялась пресс-конференция, устроенная 28 марта 1961 года в конференц-зале Академии наук СССР для отечественных и зарубежных журналистов. Пресс-конференцию открывал вице-президент АН СССР академик А.В. Топчиев. После его вступительного слова выступили: академик Н.М. Сисакян, действительный член Академии медицинских наук СССР В.В. Парин, ст. н. с. Отделения биологических наук АН СССР О.Г. Газенко. На вопросы корреспондентов отвечали А.В. Топчиев. Г.К. Федоров. Н.М. Сисакян, С.Н. Вернов, В.В. Парин, О.Г. Газенко. В завершение этой представительной акции было продемонстрировано потомство Стрелки из ее первого послеполетного помета. [36] Позже в прессе появилась фотография второго помета Стрелки. [37, 38] Если щенки первого помета были все поименованы: Тишка. Кудряшка. Малышка, Дымка, Дамка и Пушинка, то щенки из второго помета остались безымянными.

Одному из щенков первого помета Пушинке была уготована совершенно особая судьба. Очень трудно вырваться из контекста исторических событий, которые всегда сопровождают любое значимое свершение. Эти отступления с одной стороны уводят нас в сторону от «сквозного» повествования, с другой – дают возможность почувствовать в некоторой степени, как тесно сплетаются порой политические интриги и достижения космонавтики.

Во время одной из встреч Первого секретаря ЦК КПСС Н.С. Хрущева с вновь избранным президентом США Д. Кеннеди, которая состоялась 3-4 июля 1961 года в Вене, Н.С. Хрущев в разговоре упомянул, что у одной из дворняжек, побывавшей в космосе появились щенки. Поддерживая беседу, жена Кеннеди — Жаклин обмолвилась, что она с удовольствием взяла бы такого щенка для своей дочурки Каролины. Полагаю, что это была не более, чем светская любезность со стороны супруги Президента, способствовавшая некоторой разрядке в ходе сложных переговоров. Однако, история получила неожиданное продолжение.

Переговоры в Вене касались будущего Западного Берлина, ситуация вокруг которого накалилась из-за нежелания подписания мирного договора с участием ГДР и ФРГ со стороны западных держав, на чем настаивала советская сторона. Положение было настолько острым, — как вспоминает известный дипломат, бывший в то время сотрудником нашего посольства в США, Георгий Маркович Корниенко, в доказательство он приводит фрагмент мемуаров Ф.-Й.-Штрауса, — не исключалось даже нанесение ядерного удара по одному из полигонов в ГДР, где располагалось большое скопление советских войск, что могло привести к третьей мировой войне, которая развивалась бы в основном «в Европе, с применением обычных средств, в которую США могли привнести некоторые ядерные компоненты», поскольку в то время, несмотря на обмены угрозами, ни США, ни СССР не обладали надежными средствами доставки ядерного оружия, если вести речь о полномасштабной ядерной войне. Понятно, что переговоры не могли быть простыми, поскольку Н.С. Хрущев был известен своим импульсивным характером, да и Президент США не мог «потерять лицо».

Вот на таком историческом фоне, последовавшем после встречи Н.С. Хрущева и Д. Кеннеди в Вене, недели через две после венской встречи посольство СССР в США получило депешу о срочном вылете из Москвы в Вашингтон специального эмиссара с подарками от Хрущева президенту Кеннеди и его супруге Жаклин. «Посольству предписывалось обеспечить их вручение адресатам лично и незамедлительно, причем было воспрещено заранее сообщать американским службам о характере подарков, дабы они явились сюрпризом для получателей.

Последнее условие выполнить практически было невозможно, поскольку охрана президента, естественно, не могла допустить доставку в Белый дом «неведомо чего». Посол СССР в США Меньшиков Михаил Алексеевич (1902 — 1976) в это время находился в Москве, задержавшись там для консультаций после Венской встречи, обязанности временного поверенного в делах исполнял Георгий Маркович Корниенко. Как он пишет в своих мемуарах: «В конце концов с охранниками удалось отработать процедуру, при которой они убедились в безопасности доставляемого, пообещав сохранить в тайне от президента (как мы потом убедились, свое обещание они сдержали).

Положение осложнилось тем, что в те дни президент официально не функционировал в виду болезни – в очередной раз дал знать о себе поврежденный в свое время позвоночник. С помощью наших контактов в Белом доме все же удалось договориться о краткой аудиенции. И вот в назначенный день и час — 20 июня 1961 года — Г. Корниенко, и прибывший из Москвы К. Смирнов (в мемуары сына посла СССР в США Меньшикова вкралась неточность – от утверждал, что это вручение проводил его отец, который в это время находился в Москве) появились в Белом доме, в президентских жилых апартаментах, с двумя коробами – одним, поменьше, для президента и другим побольше, для его супруги.

Когда мы вошли в гостиную, президент стоял у окна, опираясь на костыли. Он двинулся нам на встречу, и было заметно, что ему приходится превозмогать сильную боль. Тут же, откликнувшись на зов мужа, из соседней комнаты вышла Жаклин, она была в легком домашнем халатике, без всякой косметики. Обменявшись несколькими обычными в таких случаях фразами, мы со Смирновым приступили к извлечению из коробов их содержимого.

Президенту мы вручили сделанную из моржового клыка и китового уса большую модель старинной американской парусно-паровой шхуны-китобойца, типа тех, которые в конце XIX века заходили в порты России. Модель была выполнена талантливым чукотским мастером-самоучкой. [39]

Затем настал черед главного сюрприза: из второго короба мы извлекли живого белого щенка. На удивленный возглас Кеннеди: «Это что за зверь?» — ответила смутившаяся Жаклин. «Пожалуй, я догадываюсь – это господин Хрущев выполнил мое пожелание» и она поведала историю, с которой мы начали этот небольшой рассказ.

«А тем временем, — продолжает Г. Корниенко,- произошло нечто, повергшее меня и моего спутника в ужас: щенок, будучи выпущен из коробки на волю, тут же напрудил лужицу на пушистый восточный ковер. Хозяева постарались нас успокоить, но, выпив по чашечке кофе, мы быстро ретировались, чтобы не быть свидетелями еще какой-нибудь проказы Пушинки, как был наречен щенок». [40]

Маленькой собачке для путешествия в США был выписан специальный заграничный «паспорт» на гербовой бумаге. В небольшой книжечке были указаны «биографические» данные. Родители собаки «Стрелка» и «Пушок». Дата рождения 30 ноября 1960 года. Вес: шесть килограммов. Порода: беспородная, предки неизвестны. [41]

Позже говорили, что, прежде чем Пушинк